Юридический центр ПрофКонсалтинг

и также не смогут производить никакую продукцию для детей.
Новелла также предусматривает запрет на проведение митингов и демонстраций у школ, больниц, органов публичной власти, религиозных объектов, на детских и спортивных площадках, железнодорожных и авиавокзалах, у морских и речных портов и пристаней. Эти положения вызвали резкие протесты ряда депутатов, особенно от фракции КПРФ. Они заявили, что такие нормы явно ограничивают конституционное право на мирные собрания. Такое «закручивание гаек» не способствует общественной безопасности, а наоборот: невозможность выразить свою позицию в форме мирного собрания чревата социальным взрывом.
«Это братская могила, а не закон», — полагает депутат от КПРФ Николай Коломейцев. По его мнению, российское законодательство о митингах и так отличается чрезмерно репрессивным характером. При этом провластные демонстрации проводят вразрез с писанными нормами, считает Коломейцев.
«Каждый житель нашей страны, все наше общество желает, чтобы лица на ключевых постах защищали наши национальные интересы, а не иностранные», — уверен депутат от «Единой России» Анатолий Выборный. По его мнению, рассматриваемый законопроект направлен исключительно на это.
Соавтор законопроекта и глава профильного комитета Андрей Альшевских уверен, что неважно, где проводить митинг: СМИ все равно его покажут, а власти учтут мнение граждан.
Большинство депутатов проголосовало за новеллу.

вится все больше с 2017 года, когда в законе «О банкротстве» расширился круг привлекаемых лиц и оснований для привлечения к ответственности. Для кредиторов это одна из возможностей попытаться получить хоть что-то. Поначалу наблюдался перекос практики в сторону кредиторов, но в последнее время экономколлегия принимает решения против обвинительного уклона. Например, в 2021 году она приняла 12 решений в пользу контролирующих должника лиц (директоров и бенефициаров) и лишь 4 — в пользу кредиторов. Сейчас баланс выравнивается: соотношение удовлетворенных и отказных заявлений примерно 50 на 50. Заявления подаются в большинстве дел о банкротстве.
Директоров привлекут к ответу по долгам организации за недобросовестное и неразумное поведение: причинение убытков под видом обычных хозяйственных сделок, в результате чего компания не смогла рассчитаться с кредиторами, или неподачу заявления о банкротстве, когда для этого были формальные основания. Под ударом могут оказаться и добросовестные управленцы, которые пытались вывести бизнес из кризиса, но их бизнес-решения просто оказались неудачными. И поскольку кредиторы чаще всего подают заявления о привлечении к субсидиарке или взыскании убытков, пытаясь вернуть хоть что-то, перед судами встает задача отличить умышленный ущерб от просто плохой стратегии и тактики бизнеса. Задача усложняется, когда грань между ними тонкая.
На помощь добросовестным управленцам приходит доктрина защиты делового решения. Так, абз. 2 п. 1 Постановления Пленума ВАС об ответственности директоров от 30.07.2013 № 62 запрещает судам проверять экономическую целесообразность решений директора. Негативные последствия для компании в период его руководства сами по себе не указывают на недобросовестность и неразумность его действий. Нельзя наказывать руководителя, который действовал в пределах обычного предпринимательского риска. Похожие разъяснения содержат п. 25 Постановления Пленума ВС от 23.06.2015 № 25 и п. 18 Постановления Пленума ВС от 21.12.2017 № 53. Как правило, анализируя решения, суды оценивают: добросовестность управленца;
его должную осмотрительность (получение всей необходимой информации о контрагенте, чтобы убедиться, что у него есть ресурсы для выполнения обязательств, он платит налоги и пр.);
действия в интересах компании.
«Хорошая» сделка, как правило, должна иметь равноценное встречное представление или иное экономическое основание, не должна опосредовать вывод ценных активов компании, используемых для извлечения прибыли. Оценивая сделку, суды принимают во внимание ее масштаб и значимость в хозяйственной деятельности должника и возможную аффилированность сторон. «Идеальной рациональности на практике не бывает»
Но идеальной рациональности на практике не бывает, считает cтарший юрист независимой юридической группы Стрижак и партнеры Богдан Чернов. По его словам, суды обычно рассматривают деловое решение директора через призму среднего разумного участника гражданского оборота. «То есть система работает так, что директору для целей оценки рисков банкротства важнее не допускать явных ошибок, чем реализовывать нестандартные преимущества предпринимательской деятельности», — говорит Чернов. Он видит здесь «определенное противоречие между необходимостью риска в экономике и его нежелательностью в случае банкротства». Доказывать, что банкротство обусловлено внешними факторами (конъюнктурой рынка, изменением условий ведения бизнеса), и обосновывать обычный деловой риск должен именно директор